Президент Федерального профсоюза авиадиспетчеров России:

«Мы уступили работодателю даже меньше, чем допускали».

26 марта Федеральный профсоюз авиадиспетчеров России подписал с Федеральным государственным унитарным предприятием «Госкорпорация по организации воздушного движения» коллективный трудовой договор. Это значительное событие в беседе с нашим корреспондентом комментирует президент профессионального объединения авиационных диспетчеров Сергей Ковалев.

- Сергей Анатольевич, поскольку это первый коллективный договор профсоюзов с Государственной корпорацией по организации воздушного движения в истории и корпорации и ваших профсоюзов, его, я думаю, без преувеличения можно назвать историческим и поздравить обе стороны с успехом. Однако есть вопрос. Федерация профсоюзов авиадиспетчеров России существует с 1991 года, Госкорпорация – с 1996-го, а на дворе уже 2007 год. Что-то мешало придти к соглашению раньше?

- Дело в том, что соглашений было ровно столько, сколько в начале 90-х самостоятельных региональных государственных предприятий по организации воздушного движения, в которых профсоюзы и подписывали договоры со своими работодателями. Российская служба организации воздушного движения прошла целую цепь преобразований, прежде чем обрела теперешний статус Госкорпорации с региональными филиалами. Все эти 26 филиалов имели свои коллективные договоры, которые мы и пролонгировали до последнего времени. В апреле нынешнего года срок большинства из них заканчивается. Второго марта мы – профсоюз авиадиспетчеров России и профсоюз авиаработников радиолокации, радионавигации и связи России (ПАРРиС) – завершили переговоры с   Госкорпорацией по подготовке единого договора. Как положено, был составлен протокол разногласий, работала примирительная комиссия и в результате всех процедур, мы получили документ, который  только что подписали.

-  Насколько активно участвовали в этой работе рядовые члены профсоюза? У них была возможность оперативно влиять на сам процесс переговоров?

- Разумеется. Вся промежуточная информация о ходе процесса абсолютно прозрачна и  немедленно идет на места через электронные средства связи, и мы знаем  реакцию оттуда на наши действия. Обсуждался в организациях и проект договора, оттуда прислали предложения. Авиадиспетчеры - активный контингент. У нас работа коллективная, в отличие от некоторых профсоюзов. А наши профлидеры, от которых зависит осведомленность и «боевая готовность» работников, могут общаться с ними ежедневно до или после смены.

-  В свой проект договора вы, вероятно, закладывали степень уступок работодателю, своеобразную границу, за которую не станете отступать?

- Ну, конечно, это поле было. Но мы уступили даже меньше, чем допускали. Договор улучшит гарантии каждому работнику. Сегодня средняя зарплата у авиадиспетчеров 21 тысяча рублей без учета северных регионов. По договору она поднимется у кого-то поменьше, у кого-то побольше, но в среднем на 30 процентов. В последний раз мы добивались такого повышения в 2002 году очень жесткой акцией. По закону нам бастовать нельзя вообще, что, конечно же, несправедливо в принципе. Работники должны иметь право проявлять себя. Авиадиспетчерам  запрещены забастовки только в США, но там они являются госслужащими, а это уже совсем иные социальные гарантии, с нашими совершенно не сопоставимые. После запрета забастовки судом сургутские авиадиспетчеры собрались 29 ноября 2002 года, чтобы обсудить ситуацию, но их в помещение не пустили. Тем самым была спровоцирована акция протеста. Люди начали голодовку в аэровокзале.  Четвертого декабря, понимая, что без солидарности коллег ничего не добиться, я обратился ко всем региональным организациям с призывом поддержать северян. И акция стала общероссийской. Участие приняли около 1500 человек, пятьдесят центров, работа десятка из которых была парализована. Согласитесь, такое выступление замолчать невозможно. Если голодает учитель или инженер, правительство или местные власти  могут делать вид, что ничего экстраординарного не происходит – и делают это, как мы знаем, сплошь и рядом. Но когда в нескольких регионах не летают самолеты, возникает эффект домино – аэропорты начинают один за другим блокироваться несмотря на все попытки руководства разрядить обстановку.

- То есть, несмотря на штрейкбрехеров?..

- А что вы думаете, в Ростове, например, когда бастовали 80 процентов авиадиспетчеров, руководство платило очень приличные деньги тем, кто согласился занять их места. Но штрейкбрехеры тоже не могут работать без отдыха, они просто физически начинают выбывать. Так вот, акция 2002 года, несмотря на признание ее незаконной, заставила работодателя пойти на переговоры, на треть поднять зарплату и гарантировать некоторые льготы. Хочу подчеркнуть, что необоснованных требований мы не выдвигали. Тогда у нас пошел такой отток работников, что не решать проблему стало опасным.   Это сейчас удалось провести переговоры без каких-либо «военных действий», так как работодатель видит ситуацию и вынужден согласиться с нашими требованиями.

- А какие последствия судебных решений были для участников той акции?

- Никаких. Они выразились в исключительно политической форме.  Против профсоюзов были возбуждены уголовные дела, но самое главное в том, что народ увидел: активными действиями можно многого добиться. Признание же голодовки незаконной стало беспрецедентным случаем в юридической практике: работникам запретили отказываться от еды! Мы обжаловали этот вердикт во все суды, включая Конституционный и Европейский. Надо сказать, что Конституционный суд четырежды уворачивался от принятия решения о нашем праве на забастовку. А Европейский тоже, в конце концов, жалобу не принял к рассмотрению, сославшись на то, что в Конвенции Международного авиационного комитета отсутствует норма о праве на голодовку протеста. Но мы со своей стороны предприняли все возможные  юридические действия по защите прав работника.

- Какие меры по охране здоровья предусмотрены в нынешнем договоре и как работник защищен в случае списания, ухода на пенсию?

- Не надо   объяснять, какова степень нервной нагрузки авиадиспетчера – она чрезвычайно высока. Как и мера его ответственности. Диспетчеры проходят регулярные медицинские освидетельствования на местах и иногда в Москве, в Центральной врачебно-летной экспертной комиссии, куда направляются  за счет предприятия. При списании им по договору медицинского страхования полагается единовременная  выплата 350 тысяч рублей. При увольнении на пенсию – на Севере в 45 лет, на Большой земле в 50 – работники получают шесть среднемесячных заработков. Но, конечно, пенсии и у нас как везде в России, невелики. У северян, например, 4 тысячи рублей. Чтобы поправить положение, с 2006 года у нас учрежден негосударственный пенсионный фонд «Авиаполис», куда Госкорпорация платит взносы. Из этого фонда работники с прошлого года получают добавку к государственной  пенсии от тысячи до полутора тысяч рублей.  А с  2007 года работник по договору с фондом сам платит туда взносы и такую же сумму вносит Корпорация. Сумма может быть какой угодно – сто, двести тысяч  или больше рублей. Использовать ее в зависимости от договора тоже можно будет по-разному: в течение пяти  лет, например, десяти или бессрочно. Те, кто сегодня заключили договоры, смогут получать, через пару лет выйдя на пенсию,  уже очень приличную с учетом накоплений добавку к госпенсии. А в перспективе мы  намерены добиться для работников возможности при желании переводить и накопительную часть госпенсии из Пенсионного фонда в наш. Мы считаем, что держать эти деньги в корпоративном «банке» надежнее, чем в Пенсионном фонде, без конца сотрясаемом разнообразными непредсказуемыми коллизиями. Во всяком случае, здесь они подконтрольны и работодателю, и профсоюзам: наши представители есть и в комиссии, которая назначает каждому пенсии индивидуально, и в совете фонда, и в ревизионной комиссии.

         Есть и другие гарантии. По оплате больничного листа сейчас предусмотрен потолок – 12700 рублей, какова бы ни была зарплата. Нашим же работникам больничный оплачивается полностью. Корпорация оплачивает путевки на лечение авиадиспетчеров, а с 2007 года инженеров и техников, в пятигорском санатории.  Правда, договор заключили всего на 500 путевок, но   филиалы и сами тоже выдают работникам льготные путевки. Есть у авиадиспетчеров и право на бесплатный авиабилет один раз в год, а у членов их семей – на пятидесятипроцентную скидку. У северян есть еще и один раз в два года дополнительный авиабилет, либо право на бесплатный проезд другим видом транспорта, в том  числе и личным – оплачивается бензин. И половина стоимости - для семей. За эту льготу, упраздненную законом № 122 в 2005 году, нам пришлось побороться в свое время.   В нынешний договор мы ее тоже внесли.

- Сергей Анатольевич, все острее вырисовывается проблема старения кадров авиадиспетчеров, их нехватки. Не стала ли медицина в этой связи лояльнее относиться к состоянию их здоровья?

- Нисколько, хотя мы и неоднократно выходили на органы власти с вполне разумными предложениями снизить требования, чтобы не терять специалистов. Почему, например, с нестабильным давлением водителям автомобилей можно работать, а нас списывают? Диспетчер сидит не один, в крупных центрах на пять-десять человек есть старший, есть руководитель,  ситуация под контролем, человека всегда можно подменить. Но требования остаются прежними. В медицинских правилах много явно перестраховочных норм, вписанных после разовых происшествий. Например, зафиксирован такой постулат: авиадиспетчер не допускает  нарушения режима отдыха перед выходом на смену, обязан питаться своевременно и в полном объеме. Появился он когда профсоюз диспетчеров провел голодовку в палатке возле кладбища. Такой черный юмор:  «чтобы недалеко было нести». С юмором у нас, к слову, все в порядке, просто кладбище рядом с аэропортом, куда люди и отправлялись на работу из палатки.  Вот работодатель и перестраховался… А пошутить наши могут весьма изобретательно. Когда в Ростове проиндексировали зарплату   на тринадцать рублей, диспетчеры как один выстроились на почте в очередь и перевели эту надбавку на имя директора предприятия, чем поставили его в очень неловкое положение.  А сургутский профлидер    в годовщину голодовки купил участникам по торту, назвав это «акцией переедания».  

- Предусматривает ли колдоговор льготы для молодежи, чтобы привлечь ее в профессию?

- И очень неплохие, хотя и меньше того, что задумывали. Работодатель не согласился  доплачивать  молодым диспетчерам 30 процентов вне зависимости от квалификации, как мы предлагали. Они будут в первый год получать пять процентов годовой зарплаты, во второй – десять, в третий – пятнадцать. И до 80 процентов компенсации за наем жилья, оплаченный проезд всей семьи и провоз багажа к месту работы. Молодые специалисты – очень большая проблема в нашей службе. В прошлом году пополнение   составило всего  пять человек, остальные  выпускники вузов, как и колледжей, ушли кто куда, где больше платят и ответственность поменьше.

Хочу отметить и еще один раздел нашего коллективного договора – о дополнительных отпусках.  В тех договорах, что ранее подписывались в регионах, было прописано по 18, 28 дней – как сумел уговорить работодатель. На наших теперешних переговорах работодатель предлагал

ограничить дополнительный  отпуск  для районов с малой интенсивностью движения 10 днями, а с наибольшей – 33-мя. И при этом учитывать только фактически отработанное время, вычитая дни болезни или учебы.  Нам однако удалось вместо десяти установить двадцать четыре, а для самых загруженных полетами районов 39 дней и без учета отработанного времени.  Это очень хороший компромисс. Кроме того, там, где дополнительный отпуск меньше, люди получат больше прибавки к зарплате.

- Понятно, что коллективный договор – главный инструмент защиты работника, но предугадать в нем все возможные коллизии, возникающие в жизни, невозможно…

- Мы защищаем людей в судах от незаконных увольнений или наказаний, и абсолютное большинство исков  выигрываем. У нас был один юрист, теперь два, я тоже получил второе, юридическое, образование. Но   должен сказать, что нынешнее трудовое законодательство абсолютно не на стороне работника. И если не получается отстоять права своих людей, то исключительно по этой причине. Вот в аэропорту Радужный наших коллег сначала отправили на простой с выплатой части зарплаты, а через год аэропорт вовсе был закрыт, а люди уволены. Мы доказывали, что работу им предоставить могли – самолеты и вертолеты в пространстве над тем районом летали. Наши подразделения обслуживают воздушные суда и без аэропортов. Но обжаловать действия руководства аэропорта, отправившего людей на простой, нам не удалось.

Но вот другой случай. Раньше с работников не брали налог за бесплатный авиабилет. Один из местных работодателей проявил инициативу: решил выяснить в налоговой службе, правильно ли это. И налоговики обрадовано  ответили: «Конечно, неправильно!» И с людей стали брать налог, очень приличные деньги. Вот здесь суд был на нашей стороне, поскольку советский закон еще никто не отменил. И право военнослужащих, которые к нам приходят работать, на надбавки за выслугу лет отстояли через суд.

- Ну, и почему, по-вашему, законодательство, Трудовой кодекс, в частности, больше поддерживает работодателя, чем человека труда?

- А кто у нас сидит в Госдуме, кто председательствует в Комитете по труду и социальным вопросам? Господин Исаев. Если сидишь при кормушке, возникает уже ответственность перед тем, кто кормит. Это абсолютно не «свой человек в Думе», хоть он и числится одним из лидеров Федерации независимых профсоюзов России. Исаев и протолкнул Трудовой кодекс, который лишил нас многих прав. Отсюда и отсутствие у нас права на забастовки, и полная невозможность их провести законно даже тем, у кого такое право есть. ФНПР, наследница советских профсоюзов, совершенно не представляет наших интересов, хотя и в ее структуре есть отдельные активные и инициативные профсоюзы. Но сама структура живет не за счет членских взносов, как мы, а эксплуатируя оставшуюся ей в наследство собственность – здания, санатории, пансионаты, туркомплексы. А это значит, что живой связи с членами профсоюзов нет. Поэтому я в свое время был инициатором создания свободного, независимого от ФНПР профсоюза авиадиспетчеров.

- Но не все авиадиспетчеры вошли в ваш новый – хотя он тоже существует уже 17 лет – профсоюз.

- Не все. Не вошли пулковские авиадиспетчеры и московские. Они создали свои,  и москвичи вошли в ФНПР-овский профсоюз авиаработников. Но вот вам интересная деталь. С работодателем, Корпорацией по организации воздушного движения, вели переговоры и подписали договор мы.  Но распространяться его действие будет на всех без исключения – и на москвичей, и на пулковских, и даже на тех, кто ни в каких профсоюзах вообще не состоит.  Такая вот казуистика нашего законодательства. Государство в лице думских творцов законов прекрасно понимало, что если бы колдоговор подписывался только от лица тех, кто уполномочил переговорщиков с работодателем, членство в профсоюзах  было бы стопроцентным, сознательным и активным. А нашему государству такая головная боль нужна?

- Да уж, ответ совершенно очевиден. Сергей Анатольевич, наверное, в процессе реализации договора могут возникнуть какие-то проблемы или новые вопросы. Каков механизм корректировки самого документа?

- Будем снова договариваться, спорить, согласовывать и вносить поправки. Это процесс естественный как сама жизнь.

Ольга Богуславская